Остался один год: какими будут президентские выборы в Бразилии?

Следующие всеобщие выборы в Бразилии пройдут 4 октября 2026 года. И голосование обещает стать одним из самых напряжённых за последние десятилетия: страна по-прежнему расколота, президент Луис Инасиу Лула да Силва сталкивается с растущими экономическими и политическими вызовами, а правая оппозиция пытается вернуть утраченное влияние. Чтобы понять, что поставлено на карту в 2026 году, стоит вспомнить, как трансформировалась политическая сцена за последние 20 лет.

От подъёма ПТ к краху старого центра

С начала 2000-х Рабочая партия (ПТ) превратилась из оппозиционного движения в центральную силу бразильской политики. Лула да Силва, избранный в 2002 году и переизбранный в 2006-м, завершил своё второе президентство в 2010 году, передав власть Дилме Руссефф — первой женщине-президенту страны.

В период их правлений ПТ закрепила образ партии социальной справедливости: программы «Болса Фамилия» и «План ускорения роста» обеспечили миллионам семей выход из бедности, стимулировали внутренний спрос и заложили основу для экономического подъёма 2000-х. Однако после 2016 года, когда в результате импичмента Руссефф партия потеряла власть, начался постепенный спад её влияния, кульминацией которого стало поражение на выборах 2018 года.

На протяжении почти двух десятилетий главным соперником ПТ на президентских выборах была Бразильская социал-демократическая партия (ПСДБ). Именно противостояние Лулы и ПСДБ, возглавляемого Фернанду Энрике Кардозу, определяло политическую ось страны с 90-х. Партия Кардозу представляла умеренно-либеральный центр и выступала за сочетание рыночных реформ с социальной повесткой. С 1994 по 2014 год кандидаты ПСДБ неизменно выходили во второй тур, а в 2014 году Аэсио Невис получил почти 48% голосов, проиграв Руссефф с минимальным отрывом.

Однако уже к 2018 году ПСДБ переживала глубокий кризис. Коррупционные скандалы, внутренняя фрагментация и потеря доверия избирателей привели к обвалу её поддержки. Партия, долгое время считавшаяся выразителем “умеренного центра”, оказалась вытеснена новым, более радикальным правым движением, которое представлял Жаир Болсонару. Крах традиционного центра стал одним из факторов, открывших дорогу антисистемным настроениям и переформатированию всей политической сцены Бразилии.

Разрыв коалиции и крах доверия

Чтобы понять, как к 2018 году рухнула вся архитектура старой партийной системы, нужно вернуться к событиям 2016 года — моменту, ставшему одной из самых глубоких политических травм в новейшей истории страны. Руссефф, переизбранная в 2014-м, была отстранена от власти в августе того года по обвинению в нарушении бюджетной дисциплины. Формально речь шла о манёврах с государственными счетами, но процесс носил ярко выраженный политический характер. Многие аналитики расценили импичмент как «парламентский переворот» — результат раскола в правящей коалиции и давления со стороны оппозиции и экономических элит.

Особая роль в этом процессе принадлежала Бразильскому демократическому движению (МДБ, ранее ПМДБ) — партии, которая десятилетиями служила стержнем президентских коалиций, независимо от того, кто занимал пост главы государства. Именно МДБ, до того союзник ПТ, стало инициатором драматического поворота 2016 года: вице-президент Мишел Темер разорвал союз с Руссефф, возглавил процесс импичмента и занял пост главы государства.

При Темере (2016–2018) Бразилия перешла к более либеральному экономическому курсу и политике жёсткой бюджетной экономии. Его правительство столкнулось с крайне низким уровнем одобрения и серией коррупционных скандалов, что усилило общественное недоверие к традиционным партиям. Именно этот период — после импичмента и до выборов 2018 года — стал временем, когда у значительной части населения окончательно сформировалось ощущение, что вся политическая система коррумпирована и нуждается в радикальном обновлении.

Падение ПТ и рождение антисистемного запроса

Недоверие к политическим институтам особенно сильно ударило по Рабочей партии (ПТ). Падение её популярности в 2016–2018 годах объясняется не столько идеологическими противоречиями, сколько конкретными и ощутимыми причинами. После 2014-го Бразилия оказалась в глубокой рецессии: ВВП страны сократился более чем на 7% за два года, уровень безработицы превысил 12%, а инфляция резко выросла. Эти процессы особенно тяжело отразились на тех социальных слоях, которые ранее составляли основу поддержки ПТ.

Экономический кризис усугубился громкими коррупционными скандалами. Операция «Автомойка» (Lava Jato) выявила сложные схемы взяточничества и финансирования партий через государственные корпорации и строительные компании, что ещё сильнее подорвало доверие к политической системе. Спустя несколько лет журналистские расследования показали, что в рамках операции имело место сотрудничество между бразильскими следователями и агентами ФБР, что вновь вызвало дискуссию о внешнем вмешательстве во внутренние процессы страны — особенно после разоблачений о слежке АНБ США за президентом Руссефф и главной нефтяной компанией страны – Petrobras. Всё это усилило представление о том, что национальные институты утратили автономию и доверие общества.

Хотя расследования затронули разные партии — ПТ, МДБ, ПП и другие, — именно ПТ, находившаяся у власти более десяти лет, стала главным объектом общественного недовольства. Массовые протесты 2013–2015 годов, начавшиеся с требований улучшить инфраструктуру и социальные услуги, быстро переросли в волну антиполитического и антикоррупционного протеста, направленного прежде всего против действующего правительства.

Постепенно недоверие к партии превратилось в устойчивый эмоциональный и политический феномен «антипетизма» — широкую общественную усталость от ПТ и всего политического класса. Болсонару сумел воспользоваться этим настроем, превратив недовольство системой в протестный электоральный ресурс. Стоит отметить, что в первые годы правления Лулы Бразилия действительно добилась значительного снижения бедности и социальной интеграции, но после 2015-го многие достижения были утрачены.

Именно в этой атмосфере кризиса доверия и общественной усталости сформировалась социальная база, которая вскоре обеспечила победу Болсонару. Его кампания 2018 года объединила консервативные, либерально-экономические и антисистемные настроения, положив начало новой эпохе в бразильской политике. Получив примерно 55% голосов во втором туре, он стал символом нового правого движения, построенного на протесте и разочаровании.

Болсонару: от антисистемного бунта к политическому кризису

Победа Болсонару в 2018 году изменила баланс сил и привела к беспрецедентной фрагментации парламента. В новоизбранной Палате депутатов оказалось представлено почти 30 партий — рекорд в истории страны. Эта раздробленность стала следствием кризиса представительства и обвала доверия к традиционным партиям. На этом фоне Социал-либеральная партия (ПСЛ), к которой примкнул Болсонару, выросла с 1 до 52 мандатов, став второй по численности фракцией, тогда как ПСДБ и МДБ потеряли большую часть позиций.

Такая политическая архитектура сделала управление страной ещё более сложным: для утверждения любой инициативы правительству приходилось строить широкие и зачастую нестабильные коалиции. Несмотря на усиление идеологической поляризации между ПТ и новыми правыми, парламент продолжал функционировать в духе традиционного бразильского компромисса — через сделки и переговоры с центристским блоком, известным как «центран». Иными словами, фрагментация не парализовала систему, но сделала её ещё более гибкой и непредсказуемой, где практические союзы часто оказывались важнее идеологии.

Кампания Болсонару сумела объединить недовольство разных социальных групп. Экономическая элита, разочаровавшаяся в ПТ, считала её курс на либерализацию слишком мягким и видела в Болсонару кандидата, способного реализовать радикально более либеральную экономическую политику. Одновременно часть рабочего класса, прежде поддерживавшая ПТ, отвернулась от неё из-за падения уровня жизни, роста безработицы и коррупционных скандалов, которые подорвали доверие к власти.

Первые годы президентства Болсонару сопровождались резкими конфликтами с Конгрессом, прессой и судебной системой. Его стиль управления — основанный на постоянных атаках на политических оппонентов и отказе от диалога — усилил поляризацию и изолировал правительство даже внутри собственной коалиции. На фоне нарастающих экономических трудностей популярность президента начала снижаться.

Именно в этой обстановке, когда общество уже испытывало усталость от конфронтации и неопределённости, страну настигла пандемия COVID-19 — событие, ставшее переломным моментом для правительства Болсонару. Его отказ признать серьёзность кризиса, задержки в закупке вакцин и постоянные заявления, подрывавшие доверие к науке, обернулись трагическими последствиями: по оценкам страна потеряла 700 тысяч человек.

Комиссия Сената, расследовавшая действия правительства в 2021 году, выявила признаки коррупции при закупке вакцин, что окончательно подорвало доверие к президенту и его окружению. Ошибки в управлении кризисом сопровождались ростом инфляции и возвращением массовой бедности: к 2022 году миллионы семей снова погрузились в состояние продовольственной нестабильности. Эти факторы разрушили образ «сильного лидера» и ослабили электоральную базу Болсонару.

Многие избиратели, поддерживавшие его в 2018 году, разочаровались или вовсе отказались голосовать. В результате пандемия стала не только гуманитарной катастрофой, но и политическим водоразделом, открывшим путь к возвращению ПТ к власти. Так завершился политический цикл Болсонару, и страна вступила в новую фазу — возвращения Рабочей партии.

В 2022 году ПТ вновь одержала победу, а Лула да Силва вернулся на пост президента. Тем временем Либеральная партия (ПЛ), новый союзник Болсонару, показала впечатляющие результаты на парламентских выборах, став крупнейшей фракцией в Палате депутатов и Сенате. Получив примерно 90 мест, ПЛ закрепилась как главный голос консервативных правых в Конгрессе.

Возвращение Лулы и новая политика компромиссов

Победа да Силвы стала возможной благодаря созданию беспрецедентно широкой коалиции, объединившей силы далеко за пределами традиционной левой. Вице-президентом стал бывший губернатор Сан-Паулу Жералду Алкмин — один из исторических лидеров ПСДБ и недавний оппонент ПТ, чьё участие символизировало курс на примирение и дало сигнал умеренным избирателям. Кандидатуру Лулы поддержали и другие влиятельные фигуры, включая бывшего президента Фернанду Энрике Кардозу. ПТ и её союзники стремились представить выборы 2022 года как противостояние авторитарным тенденциям, что частью электората воспринималось как защита демократических принципов.

Уже после победы новому правительству пришлось вести переговоры с партиями центра и центра-правого толка — МДБ, ПСБ, Прогрессивной партией (ПП) и другими — чтобы обеспечить минимальную устойчивость в Конгрессе. Эта ситуация показала пределы президентской власти в условиях гиперфрагментированного парламента: без постоянных компромиссов и обменов поддержкой провести реформы практически невозможно. ПТ при этом столкнулась с ослабленной коалиционной базой: место умеренных центристов, вроде МДБ, заняли более жёсткие и менее склонные к диалогу силы, а идеологическая гибкость прежних союзников исчезла. Появление новых партий, таких как ПЛ, окончательно изменило структуру бразильской политики.

Электоральная карта Бразилии: от экономики к ценностям

Возвращение Лулы отражает не только реакцию на правую политику предшественника, но и желание части избирателей восстановить социальную повестку и уменьшить неравенство. Электоральная карта Бразилии при этом по-прежнему отражает глубокие социальные и региональные различия: Рабочая партия сильна на северо-востоке — в беднейших регионах, тогда как консервативные силы преобладают на юге и западе.

В 2022 году Лула победил во многих штатах северо-востока и в регионах с низким доходом, тогда как Болсонару сохранил преимущество в более урбанизированных и экономически развитых штатах. В последние годы ценностные и культурные ориентации (религия, мировоззрение) стали играть возрастающую роль.

Евангельские церкви — растущая сила в Бразилии — оказались одним из ключевых опор правых кандидатов. По данным Reuters, примерно 70% избирателей-евангелистов поддержали Болсонару в 2022 году. Эти избиратели нередко принадлежат к низшим доходным слоям и живут как раз в тех регионах, где раньше доминировал ПТ. Исследования показывают, что рост числа евангелистов влияет на поляризацию голосования и смещение части электората в сторону культурного консерватизма.

Таким образом, бразильская электоральная поляризация не сводится к простому противопоставлению «бедные — за левых, богатые — за правых». В итоге разделение проходит не столько по уровню доходов, сколько по культурным и мировоззренческим линиям — между различными представлениями о том, какой должна быть Бразилия.

ПТ перед испытанием 2026 года

Последние пять избирательных циклов показывают, как стремительно меняется политическая структура страны. Консервативные правые, возглавляемые Болсонару, сумели использовать социальное недовольство и разочарование в экономической политике предыдущих лет, превратив его в электоральную энергию.

ПТ же восстановила позиции, апеллируя к идеям социальной справедливости и инклюзии. Подчёркивая, что в годы правления Болсонару социальные и экономические показатели Бразилии откатились назад сильнее, чем в период её собственных правительств. Однако новая политическая конфигурация Бразилии носит непредсказуемый характер. ПТ остаётся зависимой от широкой поддержки центра, что ограничивает её самостоятельность.

Для самой ПТ выборы 2026 года станут серьёзным испытанием. В 2022 году Лула победил благодаря широкой коалиции, объединившей не только традиционный левый электорат, но и часть умеренных избирателей, голосовавших против Болсонару из страха перед его авторитарными устремлениями. В 2026 году такого фактора может не быть: настроения недоверия к ПТ сохраняются, и часть бывших сторонников Болсонару может перейти к кандидату умеренно правого или центристского толка.

Кроме того, возраст самого Лулы — к моменту выборов ему исполнится 81 год — поднимает вопрос о преемственности. Наиболее вероятным кандидатом от ПТ считается министр финансов Фернанду Хаддад, но он не обладает харизмой и электоральной привлекательностью Лулы. Это создаёт риск ослабления партийной идентичности и требует от ПТ активной работы по укреплению экономических результатов и восстановлению доверия избирателей.

Пока что Лула сохраняет лидерство во всех основных опросах, но этот разрыв может сократиться по мере появления новых фигур и в зависимости от того, как общество оценит эффективность его правительства к 2026 году. Таким образом, ПТ вступает в кампанию не с позиций силы, а скорее с позиций уязвимости — как партия, от которой ждут не риторики, а конкретных результатов.

Правый фланг после Болсонару: поиск преемника.

8 января 2023 года, всего через неделю после инаугурации Лулы, сторонники Болсонару штурмовали здания Конгресса, Верховного суда и президентского дворца в Бразилиа, требуя «военного вмешательства». Эти события стали крупнейшей атакой на демократические институты со времён восстановления демократии и обозначили глубинный кризис внутри болсонаристского лагеря.

Расследование выявило участие в организации беспорядков ряда ближайших соратников бывшего президента, а сам Болсонару в июне 2023 года был признан избирательным судом виновным в злоупотреблении властью и лишён права занимать выборные должности до 2030 года. Этот вердикт не только исключил его из будущей президентской гонки, но и поставил правые силы перед необходимостью искать нового лидера, способного сохранить их электорат.

Сегодня правый лагерь находится в поиске фигуры, способной унаследовать электорат Болсонару. Среди наиболее обсуждаемых имён — губернатор Сан-Паулу Тарсиу ди Фрейтас, представляющий умеренно правый фланг. Он сумел сохранить популярность среди консервативных, но не радикальных избирателей, однако избегает открыто заявлять о президентских амбициях и продолжает демонстрировать лояльность бывшему президенту.

В числе возможных кандидатов также фигурируют бывшая первая леди Мишел Болсонару и старший сын экс-президента, сенатор Флавиу Болсонару. Оба обладают узнаваемостью благодаря фамилии, но сталкиваются с очевидными ограничениями: Мишел не имеет электорального опыта, а её влияние в основном ограничено евангельским электоратом; Флавиу лишён харизмы отца и замешан в коррупционных скандалах на региональном уровне.

Отсутствие единого лидера, способного объединить правый фланг, повышает риск фрагментации: правая оппозиция может выйти на выборы 2026 года с несколькими кандидатами, что, в свою очередь, сыграет на руку ПТ.

После Лулы и Болсонару: вакуум лидерства и новая неопределённость 

Таким образом, выборы 2026 года могут стать рубежом для обеих сторон политического спектра. Для ПТ они могут стать проверкой способности удерживать власть в случае, если Лула не будет баллотироваться: партии, вероятно, придётся опираться на результаты управления и обновлять руководство, чтобы сохранить доверие избирателей.

Для правых — как радикальных, так и умеренных — основная задача состоит в том, чтобы переосмыслить своё место после ухода Болсонару и предложить повестку, выходящую за пределы личной лояльности к бывшему президенту. Уход двух фигур, долго определявших политику страны, на второй план оставляет после себя вакуум лидерства и делает политическую сцену более неопределённой. Следующий электоральный цикл, вероятно, станет временем поиска новых лидеров и новых форм представительства в бразильской политике.

Текст подготовила: журналист-международник газеты «Toda Palavra» в Москве Синтия Шавьер
Озвучил: Михаил Волков

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции