Перонисты взяли Буэнос-Айрес
Мы часто забываем о многом кроме Запада. Но контуры великих побед начинаются там, где не всегда это видно. Наконец-то произошла первая глубокая трещина в ультраправом режиме Хавьера Милея. Победа перонистов на региональных выборах в Буэнос-Айресской провинции стала тому примером. Она показала не только объективные пределы проекта президента, но и то, какие глубинные силы продолжают определять траекторию Аргентины.
Чтобы понять масштаб произошедшего, нужно помнить, что Буэнос-Айресская провинция — это сердце страны, и не только потому, что здесь живет почти 40% избирателей всей Аргентины. Исторически этот регион неоднократно играл роль отдельного субъекта: после битвы при Касеросе в XIX веке, в ходе аргентинских гражданских войн, он фактически превратился в независимое государство и жил отдельно с 1852 по 1861 год, когда произошло объединение с остальной Аргентиной. Этот опыт закрепил в политическом сознании особый статус провинции: то, что происходит здесь, определяет судьбу всей страны. Не случайно каждое голосование в Буэнос-Айресе воспринимается как пролог к национальным сдвигам.
На выборах перонистский блок во главе с губернатором Акселем Кисильофом (Киселёв по нашему) получил примерно 47% голосов против 34% у кандидата правящей либертарианской силы. Для Милея это стало болезненным ударом: он признаёт поражение, но заявляет, что менять курс не будет (ещё бы, ведь МВФ за него). Однако сама логика процесса говорит о другом и, пожалуй, самом важном: политика радикальной шоковой терапии натолкнулась на сопротивление общества, и именно в регионе, где лучше всего видно противоречие между требованиями глобального капитала и реальными нуждами трудящихся.
И здесь проявилось базовое противоречие между капиталом и трудом. Проект Милея — это радикальная либерализация, дерегуляция, приватизация, сокращение субсидий и социальных программ. Всё по западным экономическим учебникам. И всё ради того, чтобы богатые становились богаче. А бедные беднее. Перонистское правительство, которое практически непрерывно возглавляло страну с начала 2000-х до начала 2020-х, активно шло на укрепление контактов с Китаем, вступлению в БРИКС. Милей же, по сути, выступил как таран западников и строит своё правление на том, чтобы демонтировать достижения перонистов. Всё направлено на то, чтобы встроить Аргентину в мировую систему как покорную периферию, удобную для финансового капитала во главе с США, на которые Милей ориентируется.
Но для жителей так называемых conurbano — густонаселённых рабочих окраин Буэнос-Айреса, это означало рост тарифов, сокращение доходов и ощущение, что те базовые социальные гарантии и людское, на которых держится их жизнь – рвётся. По данным INDEC, за чертой бедности проживало 40% людей в столице. Безработица по стране составляет 8%, а в Буэнос-Айресе – 9%. Для элиты финансовых кругов и части среднего класса (которые завязаны на западные деньги) такие меры могут казаться шагом к «нормализации экономики» после действительно очень сложных и буйных лет правления перонистов, но для большинства это выглядело как атака на минимальные основы выживания.
Перонизм снова доказал свою живучесть. Перона свергли в 1955-м, но уже в 1973-м он вернулся триумфатором, опираясь на союз профсоюзов, рабочих и католиков. С самого начала перонизм был особым гибридом: не ортодоксальный социализм и не либерализм, а сплав корпоративизма, национального суверенитета, мобилизации масс и заботы о простом человеке. Его сила в том, что он не обещал разрушения ради абстрактных свобод, а предлагал сохранение общины, семьи, солидарности, профсоюзности.
После годов военной диктатуры, с конца 80-х, движение раздвоилось. Левые перонисты, к которым относится и Кисильоф, сочетали социальную политику с культурным либерализмом — поддержкой меньшинств и однополых браков. Правые, потеряв власть еще в 90-х, сохранили риторику Перона о морали, но в экономике пошли в неолиберальный курс, приведший к кошмару приватизаций. Оба крыла ушли от заветов генерала, но для народа всё же остаются ближе, чем радикальный индивидуализм Милея. Потому что даже «левая» версия перонизма даёт то, чего ждет большинство: гарантии, уверенность в завтрашнем дне и связь с историческими корнями труда и профсоюзов, которые когда-то поднимали к победе самого Перона. Собственно, голосование в Буэнос-Айресе можно рассматривать как своего рода консервацию ещё оставшейся социальной ткани: люди выбрали не революцию, а защиту привычного порядка, который, как они чувствуют, даёт им хоть какую-то опору. И плевать им, если Кисильоф и перонистский блок будут поддерживать меньшинства. Это здесь не главное. Социальная стабильность и защищенность важнее.
Особое значение имели скандалы вокруг окружения Милея, включая обвинения в коррупции против его сестры Карины. Это показало внутреннее противоречие его риторики. Президент, заявлявший о борьбе с «государственным паразитизмом», оказался уязвим перед тем, что его собственная команда вписывается в ту же систему практик, которую он обличал. Для масс это выглядело не как очередной скандал, а как доказательство того, что «разрушитель системы» сам стал её частью. Впрочем, как и всегда. Ведь политик до выборов, во время и после – три разных человека.
Экономически рынки отреагировали паникой. Песо обвалилось на 4%, фондовый индекс ушёл вниз на 13%, облигации подешевели. МВФ и западные инвесторы наказывают страну за «неправильное» голосование, показывая, что политическая воля масс для них не имеет значения. Но если смотреть глубже, тут виден другой момент: разрыв между жизнью народа и интересами абстрактных финансовых структур, которые живут за пределами страны и не имеют ничего общего с нуждами простых людей. Капиталу нужна дерегуляция и предсказуемость, массам — социальный порядок и справедливость. Именно на этом разломе строится весь конфликт.
Важнейшую роль в победе перонистов сыграла мобилизация социальных низов. Это стандартная и можно сказать полувековая тактика перонизма со времен Генерала. Профсоюзы, хоть и потеряли часть силы после десятилетий глобализации и роста неформальной занятости, сохранили способность организовывать. Они обеспечили каркас кампании, помогли в логистике и агитации. Для рабочего класса голос за Кисильофа стал способом защитить хотя бы минимальные гарантии: трудовые права, субсидии, возможность оплачивать базовые услуги.
Молодежные движения внесли в кампанию другой импульс. Самое парадоксальное, что именно новое поколение, которое не застало классического перонизма, выступило против Милея. В условиях нестабильного рынка труда молодежь понимает, что без социальных механизмов поддержки они будут выброшены на обочину. Их протест был ярко антилиберальным.
Религиозные общины — католические и евангельские — добавили в этот процесс моральное измерение. Для бедных слоев церковь остаётся формой защиты, структурой, которая скрепляет общество и придаёт ему смысл. Аргентина – глубоко католическая страна c сильными корнями в “теологии освобождения”. В их проповедях звучала мысль о том, что государство должно быть не врагом, а хранителем и отцом. Этот язык совпал с риторикой перонизма и помог придать выбору моральное оправдание.
Так что возможно ключ победы и кроется прежде всего в том, что мобилизация в Буэнос-Айресе была многослойной. Профсоюзы создали организационный каркас, молодежь придала энергию, религиозные общины добавили моральное основание. Всё вместе слилось в поток, который вынес перонистов к победе. Сейчас перед Аргентиной стоит вопрос о будущем политическом курсе. Для Милея ситуация выглядит как ловушка. Его стратегия держалась на харизме и на обещании “сжечь систему”. Его кошелек – МВФ. Но когда низы чувствуют угрозу привычному порядку, а верхи — нестабильность и риск обвала, пространство для манёвра сокращается. Он может пойти ва-банк, ужесточая риторику и усиливая давление, но это приведёт к ещё более сильному сопротивлению улицы. Может смягчиться и искать компромиссы, но это разрушит его образ несгибаемого мессии. В обоих случаях шансы на расширение влияния сокращаются.
Кисильоф же усиливает позиции. Его победа — это не только успех в провинции, но и заявка на национальное лидерство после того, как Кристину Киршнер утопили в коррупционных обвинениях. Он представляет альтернативу, которая не обещает революции и не требует разрушения, а говорит о защите социальной ткани и национального суверенитета. Именно такой синтез может оказаться востребованным в 2027 году, когда время Милея подойдет к концу.
В исторической перспективе нынешняя победа перонистов вписывается в длинную линию сопротивления либеральным проектам сверху. Буэнос-Айресская провинция неоднократно становилась центром, откуда начиналась мобилизация против навязанных извне моделей. Столичная победа перонистов стала очень важным сигналом того, что общество не готово раствориться в логике глобального рынка, оно ищет свой путь, в котором социальная справедливость и коллективная жизнь важнее догм финансовой дисциплины.
Это подтверждает устойчивость классового противоречия в условиях периферийного капитализма. Можно только аплодировать реально глубокой социальной традиции перонизма и народа сохранять порядок, и справедливость перед лицом хаоса, который несут глобальные силы. Латинская Америка снова напоминает о себе и себе не изменяет – здесь мы видим наиболее жёсткие и людоедские режимы, но вместе с тем – героический народ и не менее героическое сопротивление в борьбе за справедливость.
Текст подготовил: преподаватель РГАУ-МСХА имени К. А. Тимирязева Игорь Горбунов
Озвучил: Михаил Волков
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
