Россия и МЕРКОСУР — парадоксальный вход
Именно в этой нише постепенно проявился интерес к Латинской Америке — региону, который десятилетиями оставался на периферии российской экономической стратегии. Теперь он начинает рассматриваться не как экзотическое направление, а как пространство для системного сотрудничества. Особенно выделяется южноамериканский блок МЕРКОСУР (Бразилия, Аргентина, Парагвай, Уругвай) — экономическое объединение, обладающее развитой институциональной основой, собственными механизмами урегулирования и растущей ролью в формировании региональных цепочек добавленной стоимости. Для России МЕРКОСУР важен не только объёмом, но и характером: это рынок, где до сих пор сохраняется относительная автономия от Вашингтона и Брюсселя, а значит, остаётся пространство для манёвра.
Интересно, что внимание к МЕРКОСУР возвращается не в духе идеологических лозунгов о «многообразии центров силы» или «единстве Глобального Юга», а в контексте практической экономики. Для Москвы это не проект политического влияния, а попытка найти место в реальных торговых потоках и производственных сетях, где нужны инвестиции, оборудование, удобрения и энергетические технологии. Страны блока сами ищут источники модернизации и диверсификации — в этом смысле их прагматизм созвучен нынешним запросам России.
Но именно здесь проявляется любопытный парадокс. На первый взгляд, естественным партнёром для России должна быть Бразилия — крупнейшая экономика региона, член БРИКС, страна с развитой промышленной базой и устойчивыми институтами. Однако именно бразильская система сегодня перегружена внутренней конкуренцией, регуляцией и собственными корпоративными интересами. Венесуэла, формально союзник и участник МЕРКОСУР, фактически выведена из его контуров из-за политических и экономических ограничений. И в результате наименее ожидаемая фигура — Аргентина — становится самым реалистичным и открытым направлением взаимодействия. Парадокс заключается в том, что страна, переживающая затяжной кризис и политическую турбулентность, в то же время начала ослаблять внешнеторговые барьеры и активно искать новые каналы притока капитала и технологий.
МЕРКОСУР: структура возможностей и ограничения
МЕРКОСУР (Mercado Común del Sur) — одно из самых устойчивых и институционально оформленных интеграционных объединений Глобального Юга, своего рода южноамериканская версия «общего рынка». Оно объединяет более 250 миллионов человек и производит 70% совокупного ВВП континента. Для сравнения: доля МЕРКОСУР в торговле Латинской Америки значительно выше, чем у любых других региональных объединений, включая Андское сообщество или Центральноамериканский общий рынок. В этом смысле МЕРКОСУР — не просто декларативный проект соседства, а экономическое пространство с реальными таможенными, торговыми и инвестиционными механизмами.
Его базовая архитектура на первый взгляд кажется предельно простой: единый внешний таможенный тариф, внутренняя зона свободной торговли, постепенная унификация технических стандартов и правил сертификации. Однако за этим «упрощением» стоит достаточно гибкая модель, допускающая асимметрии и переходные периоды для отдельных стран. Именно это делает МЕРКОСУР интересным для внешних игроков: чтобы получить доступ к общему рынку, достаточно зарегистрировать компанию или филиал в одной из стран-участниц, после чего продукция может свободно циркулировать в рамках всего блока. Для инвесторов это удобный способ «входа с одного порта» — юридическое присутствие в Аргентине или Уругвае открывает путь на рынки Бразилии, Парагвая и других партнёров.
Тем не менее интеграция внутри блока не лишена трещин. Венесуэла, формально принятая в МЕРКОСУР ещё в 2012 году, сегодня находится в состоянии «замороженного членства». Её участие приостановлено из-за несоблюдения демократических норм и торговых обязательств: решения Совета МЕРКОСУР на Каракас не распространяются, голос утрачен, право подписывать документы от имени союза аннулировано. Таким образом, Венесуэла остаётся в списках, но фактически выключена из работы института.
На другом полюсе — Бразилия, безусловное ядро МЕРКОСУР и крупнейшая экономика региона. Её доля в ВВП объединения превышает 60%, и от политических решений Бразилиа напрямую зависит скорость и глубина интеграции. Однако именно масштаб страны превращается в барьер: бюрократическая плотность, сложная налоговая система, неоднородность региональных правил и развитая корпоративная экосистема создают знаменитый Custo Brasil — «бразильскую стоимость». Этот термин в самой стране стал нарицательным обозначением всего комплекса издержек, с которыми сталкивается любой предприниматель: от затяжных сертификаций до неустойчивости регуляторных интерпретаций. Даже перспективные проекты здесь часто вязнут в административных и инфраструктурных согласованиях.
В результате для внешнего бизнеса и инвесторов контур возможностей внутри блока сегодня очерчен довольно ясно. Существуют три практических направления, через которые можно входить в МЕРКОСУР. Бразилия — крупнейший и самый ёмкий рынок, но с высокой «стоимостью входа» и длинным горизонтом окупаемости. Уругвай — маленькая, но стабильная экономика с чёткими институтами и предсказуемыми правилами игры, своего рода «региональный Люксембург». И, наконец, Аргентина — страна противоречий, с хроническими кризисами, но с редкой для региона динамикой либерализации и снятия барьеров. Именно Аргентина, благодаря сочетанию экономической турбулентности и политической воли к открытости, сегодня формирует самое гибкое окно для выхода на южноамериканский рынок.
Аргентина: окно, которое открылось вопреки
Аргентина за последние два года пережила глубокий политико-экономический перелом, который многие внутри страны называют не реформой, а «шоком». К власти пришёл Хавьер Милей — фигура противоречивая, шумная и идеологически заряженная. Его правительство, вдохновлённое неолиберальными манифестами конца XX века, с энтузиазмом взялось «разрубать государство», сокращать социальные расходы и отдавать экономику на волю рынка. Сам Милей, не скрывая восхищения Чикагской школой и американскими экономическими гуру, превратил идею «невидимой руки рынка» в политический лозунг и дипломатический инструмент. Он открыто позиционирует себя как союзник США, считая Вашингтон гарантом стабильности и источником спасительного капитала.
Но за риторикой о «свободе» стоит куда более прозаичная логика: Аргентина катастрофически нуждается в деньгах. Новая администрация делает ставку на лояльность западным кредиторам и полное соответствие требованиям МВФ, надеясь, что это обеспечит постоянный приток валюты. В этом смысле Милей действительно ведёт себя как неолиберальный ученик — послушный, но нетерпеливый. Он демонтирует барьеры не из принципа экономического гуманизма, а из жадности к внешним вливаниям. Для него открытие рынка — это не шаг к равноправию партнёров, а инструмент выживания, способ угодить кредиторам и убедить инвесторов, что страна снова «приемлема» для капитала.
Парадоксально, но именно эта смесь идеологической фанатичности и финансового отчаяния создаёт благоприятные условия для внешнего бизнеса. Под лозунгами о «тотальной дерегуляции» и «новой Аргентине без чиновников» правительство Милея действительно расчистило внешнеторговое поле. В 2024–2025 годах была отменена громоздкая система импортных лицензий: прежние разрешения, из-за которых поставки простаивали месяцами, заменены на простое статистическое уведомление. Уменьшено количество согласований на ввоз оборудования и материалов, смягчены валютные фильтры, а регистрация внешнеторговых контрактов теперь занимает считанные дни.
Для иностранного бизнеса — особенно из стран, не связанных санкционными рисками, — всё это означает главное: предсказуемость. Там, где раньше нужно было «договариваться» и проходить через бесконечные бюрократические круги, теперь процесс стал почти автоматическим. Да, макроэкономические риски никуда не делись: инфляция остаётся двузначной, песо продолжает скакать, зависимость от МВФ всё так же тотальна. Но на уровне административного доступа Аргентина впервые за долгие годы стала относительно прозрачной.
Своего рода ирония судьбы: неолиберал, открыто стремящийся угодить США и транснациональному капиталу, невольно открыл двери и для тех, кто мыслит прагматично, но вне западной парадигмы. Жадность Милея, его желание любой ценой привлечь валюту, превращает Аргентину в рынок, где пока нет идеологических фильтров. Для России, которая умеет работать в условиях ограничений и быстро адаптируется к нестандартным схемам, этот «циничный либерализм» может оказаться удобным окном. Там, где Милей видит доллар, можно увидеть возможность.
Живые отрасли: энергия, ресурсы, агро, логистика
Аргентина сохраняет и даже наращивает несколько направлений, которые можно назвать реальными «островами роста». Эти точки не только удерживают экономику от полного обвала, но и формируют новые пространства для инвестиций, технологического обмена и международного партнёрства. Они различаются по структуре и динамике, но объединены одним — в каждом из них спрос на компетенции, оборудование и капиталы превышает предложение.
Главный символ экономического выживания страны сегодня — это Вака Муэрта, сланцевое месторождение, которое за десять лет превратилось из геологического чуда в реальный производственный кластер. Его часто называют «вторым Техасом Южной Америки»: масштаб разведанных запасов нефти и газа ставит Аргентину в один ряд с мировыми лидерами по потенциалу добычи. В последние годы добыча растёт двузначными темпами, а экспортные маршруты постепенно перестраиваются под энергетическую специализацию. Правительство, при всей своей хаотичности, вкладывает усилия именно сюда: строятся новые трубопроводы, увеличиваются мощности компрессорных станций, модернизируются терминалы для вывоза сжиженного газа. Для внешних партнёров, включая Россию, это открывает узкие, но весьма перспективные окна: нишевые сервисы, обучение кадров, поставки комплектующих и систем автоматизации, где конкуренция пока не столь высока.
Но если Вака Муэрта — сердце энергетического будущего, то север страны — его аккумулятор. Аргентина входит в мировую тройку по запасам лития, и сегодня это не просто статистика, а стратегическая линия развития. В провинциях Сальта, Жужуй и Катамарка развернулся настоящий «литиевый золотой век»: десятки компаний, от китайских и канадских гигантов до местных стартапов, соревнуются за лицензии и участки. Правительство упрощает правила добычи и вывоза, а международные игроки формируют кластеры полного цикла — от добычи до переработки и экспорта. Сектор тянет за собой цепочку смежных направлений. Появляется спрос на аналитические системы, лабораторное оборудование, энергоустановки, инженерные решения для изоляции отходов и оптимизации водопользования. Для внешних поставщиков это территория, где возможно войти на ранней стадии роста, пока инфраструктура формируется, а стандарты ещё не окончательно закреплены. Аргентина, фактически, превращает север в тестовую площадку для нового индустриализма — с участием всех, кто готов вкладываться в обмен на долю будущих поставок.
Сельское хозяйство остаётся «вечным двигателем» аргентинской экономики. После неурожая 2023 года, вызванного засухой и климатическими аномалиями, аграрный экспорт стремительно восстановился. Объёмы поставок кукурузы, сои, пшеницы и мяса выросли, а валютная выручка вновь стала одним из немногих стабильных источников притока капитала. Аргентинское агро — это не просто поля и фермы, а сложная технологическая экосистема, где активно внедряются точное земледелие, спутниковый мониторинг, цифровые платформы трейдинга и страхования урожая.
Здесь, как и в других отраслях, существует пространство для внешнего партнёрства — от поставок сельхозтехники и ИТ-решений до систем хранения и обработки данных. Для России, традиционно сильной в агротехе и инженерных решениях, это направление потенциально наиболее безопасное: минимальный политический риск, высокий спрос на прикладные технологии, быстрый цикл окупаемости.
На пересечении всех этих процессов вырастает новая стратегическая отрасль — логистика. Развитие добычи, переработки и сельского хозяйства закономерно перегрузило транспортную инфраструктуру страны. Порты, железные дороги, складские терминалы и логистические коридоры работают на пределе. Аргентина буквально нуждается в новых «плечах» — складских мощностях, холодных цепях, транспортных узлах, интегрированных IT-системах. Для инвесторов и технологических партнёров это редкий случай, когда рынок сам просит обновления. Даже небольшие проекты — от строительства терминалов и рефрижераторов до внедрения цифровых платформ отслеживания грузов — имеют шанс стать прибыльными уже на коротком горизонте.
В совокупности эти четыре направления образуют своеобразный «каркас устойчивости» Аргентины. На фоне обесцененной валюты и социальной турбулентности именно они удерживают экономику от распада. И что важно — все они остаются открытыми для внешнего участия. Идеологически ангажированное правительство может играть в анархический либерализм, но реальность заставляет его привлекать любые ресурсы. И в этой трещине между идеологией и нуждой рождается возможность — тихая, практичная, но стратегически важная для тех, кто умеет работать с хаосом.
Россия и аргентинский фактор: стратегия малых шагов
Для России Аргентина сегодня представляет интерес не как политический союзник и не как площадка для декларативных «многосторонних альянсов», а как вполне конкретный — и редкий — пример страны, где геополитическая риторика уступила место прагматизму. В ситуации, когда крупные мировые игроки заняты борьбой за контроль над высокотехнологичными рынками и энергетическими потоками, Аргентина остаётся страной «второго эшелона» — с обострённой нуждой в инвестициях, инфраструктуре и оборудовании, но без политических предубеждений к тем, кто готов это привнести. Для России это открывает окно возможностей, не обременённое идеологическими формулами.
Ключевая ценность Аргентины — её утилитарность. Страна не требует политической лояльности, но с радостью принимает деньги, технологии и компетенции, особенно там, где они решают практические задачи. Ирония нынешнего момента заключается в том, что именно Аргентина — страна, политически дистанцирующаяся от Москвы и демонстративно выстраивающая курс на Запад, — неожиданно стала для Москвы наиболее реалистичным партнёром в Южной Америке.
Текст подготовил: преподаватель РГАУ-МСХА имени К. А. Тимирязева Игорь Горбунов
Озвучил: Михаил Волков
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
